Экономическая наука, как и физика, берёт в расчёт силу трения. На мой взгляд, открытие этой силы — транзакционных издержек (теорема Коуза) — было крупнейшим открытием XX века. Вся экономика до Рональда Коуза — это как физика, рассматривающая процессы в вакууме: тоже можно, но, по сути, вырожденный случай. Коуз же описал так называемые транзакционные издержки — социальное трение. Как только его зафиксировали, стало понятно, почему в мире так часто что-то не получается и, главное, почему реальный выбор устроен не так, как хотелось бы: не между хорошим и плохим. Ведь реально вариантов далеко не два, а гораздо больше, и каждый из них имеет плюсы и минусы, потому что ни один не может быть реализован идеально в силу того самого социального трения. В мире нет совершенства, зато есть разнообразие.
Встаёт вопрос: откуда берутся эти транзакционные издержки? Оказывается, человек совсем не так совершенен, как полагали философы французского Просвещения. Не всевластен он над собой и процессами природы. В этом плане, как ни странно, гораздо вернее была позиция главных оппонентов просветителей — церкви. Священники говорили о несовершенстве человека, а учёные и философы, наоборот, что он прекрасен и может всё. Это, конечно, иллюзия, но уж очень красивая — расставаться с нею было тяжело. У Фрейда есть отличное высказывание на эту тему. Человечество не может по-настоящему принять три открытия: гелиоцентрическую систему Коперника, отодвинувшую человека на периферию мироздания; учение Дарвина, поставившее человека в один ряд с животными; и теорию психоанализа, доказывающую, что человек себе не хозяин. Что и говорить, неприятные открытия.
Итак, говоря научным языком, человек ограниченно рационален. Он не бог, он не всеведущ и к тому же не ангел — может вести себя оппортунистически, не соблюдая правил. Коллеги-психологи привнесли в экономическую науку представление о том, что человек не обладает и совершенством воли, поэтому план с понедельника начать новую жизнь нередко проваливается. Силы социального трения возникают оттого, что люди, во-первых, не очень хорошо понимают друг друга, во-вторых, не очень доверяют друг другу и, в-третьих, обещают что-то себе или другим и не делают. А экономическая наука умеет всё это выразить количественно, в тех самых транзакционных издержках. Эта нерациональность в каком-то смысле рациональна. Как объяснял один замечательный биолог, не только люди, но и животные ведут себя нерационально и именно благодаря этому выживают. Представим, что зайцы всегда бегали бы кратчайшей дорогой, что кажется рациональным. Но в этом случае их бы быстро уничтожили хищники: «пути отступления» было бы слишком легко просчитать. Заяц выживает потому, что петляет — двигается как бог на душу положит.
Если человек заведомо не может что-то просчитать, то вести себя глупо становится разумно, и такая глупость объяснима. Герберт Саймон, получивший Нобелевскую премию за теорию ограниченной рациональности, приводил грубый, но очень понятный пример. Как выбирают друг друга супруги? С точки зрения рационально анализирующего субъекта нужно было бы заложить в компьютер все характеристики трёх миллиардов существ и начать решать эту оптимизационную задачу. На деле же всё происходит по-другому: человек проводит, так скажем, несколько случайных испытаний, устанавливает определённый уровень притязаний, и первый же субъект, который ему соответствует, становится супругом. Принцип удовлетворительности против оптимизации.
Неразумно решать задачу оптимизации и когда вы идёте в магазин за продуктами: просто нереально проанализировать все предложения всех магазинов, чтобы сделать действительно лучший выбор. Экономист и социолог Торстейн Веблен больше ста лет назад написал, что вы действительно можете сделать — выбрать один принцип из трёх. Вы либо поступаете как другие: «А, эти вот покупают, и я куплю». Либо приобретаете самое дорогое, полагая, что такая цена гарантирует и самое высокое качество (хотя на самом деле это не так, конечно). Либо вы действуете как сноб и покупаете то, чего не берёт никто. Как только вы выбрали один из этих принципов, вы решили задачу — заменили сложный вопрос лёгким и решили его. Такого рода поведение лишь выглядит неразумным, а на деле является очень рациональным, позволяя экономить наш совсем не бесконечный ресурс, временной и интеллектуальный.
Мы можем учитывать эту «нерациональность» при прогнозировании поведения человека, что, кстати, вполне успешно делают маркетологи. Плюс к этому психологи, работающие на экономическом поле, смогли описать целый ряд наших систематических ошибок — их тоже можно просчитать и предсказать. К примеру, известно, что, если голодный человек в столовой вначале видит десерты, он покупает их намного чаще, чем если бы они стояли где-то в конце. И таких примеров множество — наш нерациональный выбор всё лучше просчитывается, и производители активно пользуются этими расчётами, продавая нам товары и услуги. Противостояние «зайцев» и «лис» продолжается, а экономисты решают, кому же помогать: рассказывать лисам, как просчитать поведение зайцев, или зайцам — в какие ловушки могут поймать их лисы.
Читать также: авторская колонка Александра Аузана «Экономика — это особый взгляд на мир».
