— Раньше в транспорте все с книжками сидели, а теперь с телефонами...
— А может у них там в телефонах – книжки?
(из диалога в трамвае)
Стали ли россияне читать больше или меньше в сравнении, к примеру, с позднесоветским периодом, никто достоверно не ответит. Очевидно, что ни по объёмам продаж книг, ни по популярности библиотек судить нельзя; в интернете всё ещё сложнее, с учётом массовости пиратского скачивания. Но поменялась ли сама практика чтения, выбор литературы, цели чтения? На эти вопросы ответить уже несколько проще. И учёные пытаются это сделать. Мы поговорили с аспирантом Тартусского университета (Эстония) Анной Герасимовой.
[oLogy] Что изменилось в практиках чтения, в отношении к чтению за последние 20-30 лет?
[Анна Герасимова] Многие говорят: дети сейчас не читают. Так можно подумать, они раньше читали! Люди специфической читающей и пишущей страты, которые сейчас активны в интернете именно по этой причине – они привыкли много читать и писать и получать таким образом информацию – сравнивают нынешних детей с самими собой в соответствующем возрасте. А надо сравнивать с окружавшими вас детьми, со своим классом, с двором. Я как раз училась в обычной районной школе и хорошо помню, что мне не с кем было обсудить то, что я читала – этого никто не читал, хотя это были обычные детские книги: Драгунский, Коваль… Задайте вопрос: а кто из ваших одноклассников или приятелей увлекался чтением – и их окажется очень немного. Теперь это просто перестали скрывать.
[oLogy] Чтение – это хобби или образование?
[АГ] Видов чтения несколько, в зависимости от прагматики – есть образовательное, есть рекреационное, есть чтение по работе, есть чтение информационное – когда мы читаем объявление или табло, это тоже вид чтения. Я занимаюсь рекреационным чтением; то есть те, кто читает художественную литературу в образовательных или рабочих целях, в моё поле зрения попадают только изредка. Так вот, что касается рекреационного чтения, чтения для отдыха: по моим наблюдениям, такое чтение сейчас – это отдельное хобби. Я часто сравниваю его с вязанием или вышиванием, похоже по телесным и физическим условиям. И, как любое хобби, оно требует отдельного времени для занятия им, это уже не попутное действие, не необходимое занятие, не стандартный информационный фон, а то, что приносит удовольствие и существует в основном в этом качестве.
[oLogy] Много читать – уже не круто?
[АГ] Думаю, есть разница в зависимости от социальной группы. Но в целом чтение теряет признак престижного досуга, свою сакральность, и это, на мой взгляд, здорово. Мне кажется, чтению лучше быть отдыхом, хобби, чем долженствованием. Сегодня люди без стеснения говорят, что не любят читать, или, например, что не любили, а потом пристрастились. Это так же нормально, как обретение любого нового хобби. Я вот, например, недавно начала шить плюшевых медведей, кто-то начал кататься на велосипеде, а кто-то – читать книжки. Чтение перестает быть эдакой священной коровой.
[oLogy] Электронные книги читают иначе, чем бумажные?
[АГ] Есть несколько исследований, посвященных этому вопросу. Например, совместное исследование университета Гумбольдта и УрФУ показало, что по большей части показателей чтение книг на бумаге и с гаджета похоже. То есть этот тот же выбор книг, та же скорость чтения, тот же так называемый коэффициент недочитываемости. А список популярных авторов, тех, что берут чаще всего в библиотеках, совпадает с топом скачивания сетевой библиотеки на bookz.ru.
[oLogy] В Москве сейчас переживают расцвет библиотеки. Как вы думаете, почему?
[АГ] На мой взгляд, это совпадение нескольких факторов, прежде всего связанных с городом. В Москве активно продвигают библиотеки как место проведения досуга, соответственно их переоборудуют, делают более привлекательными. Кроме того, в Москве иная структура передвижений для досуга. Люди живут очень далеко от работы/учебы, поэтому им нужно какое-то третье место для досуга, встреч с друзьями и так далее. Библиотека сюда вписывается, как и, например, антикафе и прочее. Ну и наконец, людям, на самом деле, всегда нужно было специализированное место, где читают. В Средние века в Западной Европе были монастырские библиотеки с небольшими кабинетами или нишами для чтения или диктовки (тогда еще довольно много читали вполголоса, а не про себя). В XVIII веке, во время взрывного роста интереса к чтению, появились кабинеты для чтения, что-то вроде читательских клубов, специальная мебель и даже одежда для чтения (по описанию похоже на современные пледы с рукавами с Алиэкспресса). В целом да, кому-то может быть проще сосредоточиться там, где нет других отвлекающих явлений, то есть заняться больше нечем – иначе люди не читали бы столько в метро или в самолётах.
[oLogy] Кажется, что иметь книгу, владеть бумажной книгой перестает быть ценностью. Люди легко передают книги, дарят, меняются. Это так?
[АГ] Как посмотреть: перестает быть ценностью владение любой книгой, но какая-то отдельная книга всё равно может быть ценностью. В моем поле исследований – люди, регулярно развлекающие себя чтением; у них, конечно, распространена практика передачи и дарения книг. Вместе с тем какие-то книги они оставляют у себя и, видимо, даже не помышляют их кому-то отдать. Видимо, штука в том, что книга обладает теперь более субъективной, чем объективной ценностью: как источник информации она уже давно уступает интернету (а раньше уступала радио и телевидению), и теперь сдает позиции как культурная и материальная ценность тоже. Теперь не собирают подписные издания с позолотой на корешках и собрания сочинений классиков, а покупают и сохраняют то, что просто хочется читать и перечитывать. Я слышала, как говорят, что покупают бумажную книгу, если произведение хочется перечитать в третий раз. Вот, думаю, в этом и есть ценность нынешней книги как материального объекта.
[oLogy] Вместе с тем, если раньше книгу было часто трудно достать, то сегодня книг в доступе слишком много. Как люди делают выбор, что читать?
[АГ] Один из моих респондентов называл эту ситуацию огромного выбора «кошмаром книгочея»: невозможно прочесть всё, что издаётся, и невозможно прочесть даже всё, что нравится. По-видимому, сейчас работают два вида рекомендательных институтов. Первый, и тут я опираюсь на социологические исследования Бориса Дубина и Натальи Зоркой, это советы друзей и знакомых. Но это сведения от 2008 года. Сейчас, возможно, похожее место могут занимать встроенные рекомендательные сервисы книжных магазинов, того же LiveLib, сетевых библиотек с подпиской. Второе – это рецензии.
[oLogy] А что касается роли автора книги, её интернет как-то изменил?
[АГ] Знаете, многие не любят Толстого потому, что он дурно обращался с женой, Достоевского – потому что был игроком, Лермонтова просто за сложный характер. Сегодня же, когда многие авторы доступны в соцсетях, подойти и измерить его житейскими мерками стало ещё проще. Для авторов это может быть скорее минус. Из плюсов же, например, практика так называемого «бета-ридинга». Писатели дают своим самым преданным фанатам прочитать первый, ещё неизданный, вариант книги, для того, чтобы послушать возможные замечания или восторги.
[oLogy] То есть роль читателя стала не такой пассивной?
[АГ] Да, сегодня, конечно, больше возможностей быть активным читателем, чем это было в прошлом веке. Есть люди, которые очень активно пишут рецензии к книгам. Вообще, активные читатели ведь ощущают себя сообществом – может, не очень большим, но всё же. И им важно делиться, так сказать, результатами своего хобби, декларировать свое присутствие и причастность. В этой среде популярны и книжные соревнования, книжные игры. Их правила могут быть очень разными – просто кто больше прочитает книг, кто больше напишет рецензий и тому подобное. С одной стороны, это дополнительный стимул больше читать, но это и элементарная групповая динамика, когда люди «заражаются» друг от друга. И, наконец, отдельная история – это фанфики и фандомы. Мы знаем такие сообщества вокруг «Гарри Поттера», «Властелина колец», но фанфики – то есть написанные читателями произведения по мотивам основного – есть даже на «Анну Каренину»! Причем более того, какие-то сиквелы появились едва ли не при жизни Толстого... Так что и эта история не нова, как ни странно.